Все в жизни взаимосвязано
_{
Не ошибусь, если скажу, что имя В.Г. Владимировой широко известно большинству слобожан. С 1946 по 1991 год Варвара Гавриловна работала в нашем городе врачом-офтальмологом. К ней обращались взрослые и дети, у каждого пациента об этой хрупкой на вид, но с сильным характером женщине остались только добрые воспоминания и слова благодарности. Подтверждением тому стала история читателя «СК», написанная в нашу газету. В молодости в драке он получил серьезную травму глаза. Наложив 34 шва на веко, Варвара Гавриловна спасла глаз незадачливому драчуну, он до сей поры при встрече с ней на колени встает, благодарит. Правда, встречи теперь нечасты — в минувшем декабре этой легендарной женщине исполнилось 88 лет. Посему я не преминула расспросить об истории ее жизни.}
Самовар как двигатель НЭПа
«Я слобожанка по рождению, — начала свой рассказ Варвара Гавриловна. — Родилась 12 декабря 1920 года в доме, что стоял на задах ресторана в центре города. Со стороны улицы Советской в здании, где располагались хлебный магазин и ресторан, была арка, через нее проходили во двор к нашему дому. В нем жила семья моего отца Гаврилы Демьяновича Владимирова, выходца из с.Шестаково, и мамы Ефросиньи Петровны, родом из-под Вятки. В семье росло 8 детей, я была шестой.
В конце 20-х годов прошлого века отец был владельцем единственной в городе парикмахерской. Очень красивое было заведение. В холле все время кипел огромный медный самовар, чтоб была горячая вода для клиентов, после каждого посетителя прибор тщательно промывался. Время было непростое — годы НЭПа, когда за индивидуальную деятельность требовалось платить высокие налоги. У отца денег постоянно не хватало, самовар то и дело описывали, но не уносили — без него остановился бы весь парикмахерский процесс.
Как себя помню, помогала родителям по хозяйству: мыла приборы, подметала пол, стирала салфетки. Санитарным врачом в городе работала Вера Алексеевна Мороцкая — в частые приезды в парикмахерскую она требовала неукоснительной чистоты.
Что в голову вошло
Семилетку я закончила в 6-й школе (здание современного военкомата), десятилетку — в школе №7. Поскольку была мала ростом и не подходила для работы в парикмахерской, после моего окончания школы отец со своим другом фельдшером Федором Архиповичем Кошкиным долго совещались, куда меня определить для дальнейшей учебы. Они мне предлагали скотину лечить, а я ни в какую. Говорю: либо врачом, либо астрономом. Федор Архипович отговаривал — очень тяжело с народом работать. Я настояла на своем. Поехало нас, слобожан, 5 человек в Свердловский мединститут поступать. Я успешно сдала экзамены на педиатрический факультет, но вошло в голову, что учиться должна только на лечебном. Послала телеграмму в Молотов (Пермь), и мне пришел ответ: «Приезжайте, Вы зачислены на лечебный».
Год проучилась — война. Бросать институт не решилась, 2-й и 3-й курсы мы проходили по ускоренной программе, за один год — фронту были нужны медики. Помогать мне было некому — в 1943 году папа умер в Слободском от голода. Жила на стипендию, вязала кофточки и носки на заказ, стала донором, чтобы получить рабочую карточку. В 1944-м, когда закончила институт, в армию меня не взяли. В то время набирали уже только в партизанские отряды сильных и высоких ребят, а я ростом не вышла. Поехала по распределению в село в 50-ти км от Кунгура в горах. Больница там большая, родильное отделение и стационар на 25 коек, а опытных врачей нет, только мы, две девчонки-врачи со студенческой скамьи. Там вышла замуж, через год перебралась с супругом в Симферополь, только семейная жизнь не заладилась.
С лопатой и инструментом
С 5-месячной дочкой Наташей в 1946 году возвратилась домой в Слободской. Стала работать детским врачом в яслях №1. В нашем городе тогда не было окулиста — после окончания войны все эвакуированные и мобилизованные врачи разъехались по домам. В облздравотделе мне дали направление на четырехмесячную учебу на врача-окулиста в Ленинград. Вернувшись оттуда, вплоть до 1991 года я работала одновременно и педиатром, и терапевтом, и хирургом-глазником в медицине Слободского. Ко мне на операции на глазах приезжали даже больные из областного центра, и на работу меня туда приглашали.
В разгар «холодной войны» меня зачислили в резервную группу по Уральскому военному округу: я, капитан медицинской службы запаса, ежегодно ездила на военные сборы.
Жизнь прошла очень быстро — в больнице работы было всегда много, забот по дому — тоже. Я всю жизнь не только с офтальмологическим инструментом управлялась, но и с лопатой. Дело в том, что как владелица дома, что и поныне стоит на улице Советской, 72, я была вынуждена очищать от снега не только тротуары, но и проезжую часть улицы. Поэтому дом, из которого удалось выехать лишь в 1988 году, был очень большой обузой. Так и прошла большая часть жизни — с утра с лопатой на Советской, затем весь день с медицинским инструментом в руках в больнице».
Вещий сон
Варвара Гавриловна и сегодня ведет жизнь активную — вместе с дочерью Натальей Борисовной заботится о саде, ухаживает за милым домашним щенком. Только вот с 5-го этажа своей квартиры ей все труднее спускаться — совсем не удобны наши дома для пожилых людей. Рассказ о жизни о этой мудрой женщины я слушала с удовольствием. Ее мысли — не только путешествие в саму себя, но и взгляд на наш город и его людей, на то, зачем мы все живем на земле. Словами моей собеседницы и закончу эту публикацию: «Мои родители похоронены на старом кладбище почти за алтарем Троицкой церкви. Мама с папой не только наводили прически добропорядочным слобожанам, а также бесплатно стригли заключенных в городской тюрьме, больных в больнице. Мне самой в юности приходилось бывать с машинкой для стрижки в детском доме. Я выросла рядом с Никольской церковью, возле которой был прекрасный сад. Монахини, что ухаживали за цветами, меня очень любили, а я любила те цветы. На днях видела сон, будто стою позади Никольской церкви, и вдруг распахивается рама, а внутри церкви — свет. Значит, что-то осталось в разоренной церкви — не зря ее сейчас восстанавливают». Вот так все в этом мире завязано.
Н. Мокерова.
«Слободские куранты»