Из семьи моряков
И в нашем Слободском, далеком от морей-океанов, живут преданные морской стихии люди. У каждого в свое время море было местом работы или службы. И хоть в современной жизни мужественным мореходам не до пустяков, они трогательно хранят в своих гардеробах бескозырки, а в душах – лирические строчки: «Это море нас в штормах качало, это море часто было злым. Сколько лет, но если б все начать сначала, мы бы снова жизнь связали с ним».
25 сентября отмечался Всемирный день моря. Накануне этой даты по просьбе корреспондента «СК» ностальгический взгляд на свое морское прошлое бросил 61-летний слобожанин Владимир Евгеньевич Злобин. В свои молодые годы в общем и целом он прослужил морю 14 лет, его сын Олег тоже проходил службу по призыву на Северном флоте. Отец и сын Злобины продолжили семейную династию слободских моряков, старший представитель которой служил на Тихом океане с 1938-го по
52-й годы, другой дядя строил атомные подводные лодки в Северодвинске. Позднее на флоте служили два брата и племянник В.Е. Злобина.
«В 1968 году после окончания 7-й школы вместе с одноклассниками Мишей Шутовым и Юрой Шуплецовым я уехал учиться в Великоустюжское речное училище. Выбор штурманского факультета был осознанный — с детства я видел фотографии дядей-матросов, читал книги только про моряков, целые дни проводил с друзьями на Вятке и больше всего мне хотелось выйти в море. После окончания училища меня направили в Архангельское морское пароходство 2-м штурманом на сухогруз, где я должен был отработать три года, а потом идти в армию. Но я сразу попросился на военный флот. Меня призвали на Тихоокеанский флот 4 мая 1972 г., а 21 июня я уже попал на эскадрильный миноносец «Блестящий», где за две недели, вместо двух месяцев, потому что служить было некому, освоил боевой пост. В общем, попал я куда и стремился.
2 сентября мы рванули через весь Тихий океан к Чили, где к власти пришел генерал Пиночет. Нужно было срочно вывозить наше торгпредство, консульство и колонию — их погрузили на танкеры, пассажирские пароходы, а мы на 4-х эсминцах конвоем сопровождали до Индонезии. Так и закрутилось — то одна боевая служба, то другая: Сомали, Эфиопия, Южный Йемен, Индия. Старался, тянул лямку, с американцами наперегонки зоны влияния делил, защищал экономические и политические интересы Советского Союза, как наш замполит говорил. Сначала служил простым рулевым, потом старшим, командиром отделения старшиной 2-й, затем 1-й статьи. Переводом послужил командиром отделения на крейсере «Адмирал Сенявин» управления Тихоокеанского флота. А в апреле 1974-го из Владивостока через всю Россию погнал с экипажем в 200 человек в Калининград, где все лето и зиму принимал и проводил ходовые испытания нового корабля БПК «Разящий». Но в море он ушел без меня, потому что пришло время демобилизоваться — службу закончил исполняющим обязанности командира штурманской электронавигационной группы, главным старшиной.
За три года службы я ни разу не был дома, не видел снега, России и скучал по Родине. В действующей эскадре нам отпуск не давали, мы свое сполна мотали, на военной службе у плавсостава год идет за три. И событий разных происходило в этих же пропорциях, были и комичные, и трагичные. К примеру, еще по первому году службы я завоевал на учениях приз главкома, и обо мне написали в журнале «Советский воин» — я там на фото сижу и смеюсь. А потом мне стало не до смеха, потому что со всего Советского Союза посыпались письма от девчонок. Приходишь из похода, а тебе пачку писем передают. Что с ними было делать?
А если серьезно, то именно на флоте я почувствовал сокровенный смысл пословицы: «Кто в море не хаживал, тот Богу не маливался». Однажды, по своей юношеской самонадеянности, меня в шторм так прижало нахлынувшей волной, что я, не зная никаких молитв, тоже за помощью к Господу обратился — только это меня и спасло. У моряков есть еще одна поговорка: «Красиво море с берега, а корабли — на картинках». Точно так и есть. Мне довелось служить на старых кораблях — моих ровесниках. «Адмирал Сенявин» был 1952 года выпуска — кондиционеров нет, жарища +58, в боевой рубке броня 28 см, все наглухо задраено, а ты стоишь, рулевое колесо тяжеленное, без гидравлики, крутишь-стараешься. А под тобой 1250 человек спят или на боевых постах стоят: чуть неправильно повернешь — и все, считай, общая могила. С тех пор я и привык отвечать за все свои действия и поступки.
После демобилизации успел поработать в Вятском речном пароходстве капитан-дублером на «Заре» — летала раньше такая по Вятке на подводных крыльях. А дальше были почти 10 лет работы в машинной команде траулеров Мурманского тралового флота. Это была непростая работа по 18 часов в сутки: вахта — подвахта — сон и все сначала. Так крутилось до 1983 года, когда я вернулся в Слободской, где живу и работаю по сей день.
Много я приморских красот повидал, а больше всего удивляло то, что в открытом море никогда не бывает облаков, далеко-далеко все чистое небо».
Три десятка лет минуло с той поры, но зов моря остался для В.Е. Злобина неизбывным и вечным. Мой собеседник продемонстрировал татуировку на левом предплечье с морской символикой и аббревиатурой «КТОФ» (Краснознаменный Тихоокеанский флот). Он пояснил, что помимо официального вручения нагрудного знака «За дальний поход», по неуставной традиции ее колют тем, кто сходил за экватор. Им также положено иметь длинные неуставные ленточки на бескозырке, которые означают, что долог был путь к причалу.
В завершение разговора Владимир Евгеньевич резюмировал: «Я служил России — морской державе, в то время русский флот все боялись и уважали. Сегодня радует то, что начали строить новые корабли и подводные лодки. А я хочу еще хоть разок море повидать, да и служить согласен. Бывает, море снится, и когда просыпаюсь, жалею, что сон прервался…»
Надежда Мокерова.