В Осиновке не слышно голосов
— В нашей деревне все было, а сейчас ничего не осталось. В последнее время, после ликвидации сельхозпредприятия, люди держали в личных подворьях скотину. Но вдруг возникли проблемы со сбытом мяса, овечьих шкур и шерсти — и каюк пришел деревне. У меня осталось две овечки — вот вам и вся деревенская скотина. Два года назад, в связи с аварией на водонапорной башне, из кранов перестала бежать вода. Люди стали восстанавливать давным-давно заброшенные колодцы. А весной вся деревня чуть было не сгорела, пожарные машины не смогли добраться до нас по непроходимой дороге, так что отстояли деревню своими силами. Ладно хоть от электричества пока не отключили. Но все-таки нас похоронили дорога и транспортные расходы. Это сейчас, зимой, вы сюда быстро домчали: хорошо, леспромхоз дорогу гребет, — а летом к нам можно добраться от Сухоборки часа за полтора и только на «уазике». Дорогу, естественно, ремонтировать никто не собирается — вот и уехали отсюда кто мог.
Так рассуждает 58-летний Иван Филиппович Грязев, который ближе к весне еще по хорошей дороге собирается покинуть родную Осиновку. Иванов кот — последний в деревне — по-видимому, тоже сделал свой выбор и совсем недавно слинял из Осиновки. Грязев уже поставил дом для проживания в Подсобном, недоезжая п.Вахруши. А уедет он, с родных гнезд сорвутся и последние пять пожилых обитателей этого некогда густонаселенного местечка. Пока за Филиппыча и держатся все, кто остался здесь. А уезжать суеверные старики боятся: вон Ананий уехал в Салтыки, полгода не прошло — помер.
— И я собираюсь съезжать из деревни в Сухоборку. Чемоданы пакую уже сегодня, так как выехать отсюда возможно только по зимней дороге. Соседка по дому еще в прошлом году перебралась к сыну в Зониху. Жалко, конечно, но ничего не поделаешь, — причитает одна из последних жительниц села Любовь Иосифовна Мальгина.
В двух домах чуть дальше Иосифовны тоже пока теплится жизнь. Практически друг напротив друга живут два брата, Федор Алексеевич и Иосиф Алексеевич Урванцевы. Но и они вострят лыжи из деревни.
— У нас шестеро детей, 15 внуков и 4 правнука, так что перебраться есть куда. Но дети хлопочут моему мужу квартиру в Кирове, ему положено жилье как участнику войны. Так что ноне сажать картошку в огороде уже не будем, а последний урожай больно хорош был. А жить здесь еще пока можно, пенсию доставляют, нет-нет, да и наведывается к нам доктор из Озерницы. Дети, конечно, не забывают, — сидя около старинной прялки с овечьей шерстью, рассуждает супруга Федора Алексеевича Февронья Иосифовна.
Егерь частного охотхозяйства «Элегия», «штаб-квартира» которого расположилась в Осиновке, считает, что деревня перспективна только для охотников или каких-нибудь отшельников. В прошлом году, по его словам, по огородам бродили медведи и кабаны, а лось был замечен возле заброшенного магазина. Осиновка дичает на глазах. И даже егерь со своим хозяйством, несмотря на чудные местные пейзажи и общую умиротворенность из тишины и покоя, на следующую зимовку, скорее всего, переберется в Сухоборку.
Массовое бегство из деревни, как говорят старожилы, началось в 2002-2003 годах. А ведь еще совсем незадолго до этого, где-то в 80-х, в Осиновке стали появляться нетипичные для деревенского пейзажа вятской глуши кирпичные дома. Сегодня дома из деревни исчезают. Некоторые жители, срубы у которых хорошо сохранились, увезли жилье с собой на новые места обитания. Скоро и сама Осиновка исчезнет с лица земли и станет очередным призраком, существующим только в воображении людей, кто некогда родился и жил здесь, и тех, кто успел посетить эти чудные по красоте места.
С. Наговицин.
«Слободские куранты»